"Носки" и эмо
Пробираюсь к "Олимпийскому". Серьезные клерки в костюмах, возвращаясь из офисов, прижимаются к стенам и боязливо прикрывают головы портфелями. По площади угрожающе марширует колонна фанатов:
- Эмо - сокс! Эмо-сокс! Эмо-сокс!
Ну, с словом ЭМО, рассуждаю я, все понятно - так называют себя все, кто тащится от "токов". Они наряжаются в одежду розово-черных цветов, наводят мрачный макияж, красят волосы в темные цвет и выстригают длинные ассиметричные челки. Но причем здесь "сокс", то есть носки по-английский, я так и не поняла. Я спросить как-то не решилась.
Метров через сто три пьянющие девицы-оторвы скотчем приклеивают на грудь таблички "Я не эмо".
- Валите отсюда! - рявкнул пацан с дредами, по какой-то счастливой случайности оказавшийся впереди колонны "эмеров". Девицы, оглянувшись, выпучили глаза, и бросились наутек.
Я наконец-то попала в зал. От визга трибун сразу заложило уши. Осматриваюсь. Публика на верхних ярусах, куда мне удалось попасть, разношерстная. Девочки, которые пришли как большие, без родителей, орут во весь голос и топают ногами. Фанатки "на привязи" (то есть, с мамами и папами) ведут себя смирно - увлеченно снимают действо на мобильник, фотографируются и вполголоса переговариваются с предками.
... И в воздух трусики бросали
Наконец они появились! У зала, который, кстати, был забит процентов на семьдесят, напрочь сорвало башню. Одна из прыщавых девиц, усевшаяся рядом со мной, уже было хотела стягивать трусы и в знак признания зашвыривать их в сторону сцены. Этот важный предмет гардероба был бы потерян для нее навсегда, если бы не предостережения подружки.
- Маш, да не надо! Все равно не докинешь...
Маша взглянула на подругу с недоумением и... зарыдала.
Тем временем магдебургская четверка всеми силами раскочегаривала публику. Длинноволосый солист Билл Каулитц, прическа которого в этот день смахивала на иголки ежа, сверкал белозубой улыбкой, извивался, прыгал на месте и широко открывал рот, демонстрируя самым глазастым фанаткам продырявленный пирсингом язык. Он больше всех передвигался по сцене и подходил по очереди то к одному, то к другому музыканту. А еще перед каждой песней лепетал что-то нежное, как будто пытался соблазнить девственницу, и стрелял глазками. Что именно вырывалось с его сладких уст, услышать, видимо, не удалось никому. Каждое слово эмо-принца потрясенные фанатки встречали визгами и слезами.
Где-то в середине концерта "токи" совсем осмелели и стали ходить в народ: сцена, к счастью, была устроена таким образом, чтобы парни могли дефилировать не узенькому помосту в зрительный зал.
Чем же "токи" порадовали публику? Песнями из всех трех альбомом - пели они то на родном немецком, то на английском. С особым восторгом публика встретили одну из самых забойных композиций - "Scream" ("Крик").
А вот родную речь в "Олимпийском" мы так и не услышали: несмотря на обещания, по-русски "токи" не пели. Зато говорили - "Как деля?" и "Здраствуйти!"
Пару раз гас свет, сцена мигала огоньками, складывавшимися в гигантскую букву "Т", а компашка всем составом убегала за сцену. Но долго отсиживаться там парням не удавалось. Фанатки поднимали такой шум, что казалось, крыша "Олимпийского" вот-вот рухнет.
Случались во время концерта и другие неприятности. Девицы, как гроздья винограда висевшие на железном заборе рядом со сценой, вдруг ни с того, ни с сего, начали отключаться. То ли от духоты, то ли от переизбытка накативших чувств. Кого-то даже тошнило. "Токи" сжалились над поклонницами и время от времени поливали публику водой. А напоследок сняли с себя кофты и выбросили в зал
Светлана ДАНИЛОВА, KP.RU
